Наркомания

К нам обратились две женщины и мужчина. Ирина Борисовна (68 лет), Светлана (43 года, Леонид (45 лет). Выяснилось, что существует в их семье проблема уже не первый год и зовут эту проблему Михаил (19 лет). Свой рассказ начал отец Михаила. Леонид сбивчиво, волнуясь, что что-то упустит забудет, несколько удрученно и без надежды повествовал о том, с чего началось употребление сыном наркотиков, кто в этом виноват, кто по его мнению первым дал сыну попробовать и так далее.
Сам себе задавал вопросы и тут же сам же отвечал на них...

Как бы не замечая, что напротив сидит специалист, однако временами ненадолго прервал речь и начинал щурить глаза как бы всматриваясь и проверяя слушают ли его. Удостоверившись что все во внимании - он продолжал.

Однако системы в его рассказе не было, он как будто начинал с самого раннего детства Миши, затем перескакивал на то, что ему приходилось много работать, ездить в длительные командировки и он не мог как хотел часто быть с сыном рядом. Все его толкование выглядело как оправдание себя перед тем, что произошло с сыном. Мы внимательно слушали этого человека, проникаясь его психическим состоянием. В очередную его проверочную паузу мне пришлось задать вопрос, на который как бы ожидая повода вступить в разговор, ответила его супруга Светлана. Далее говорила только она. Был долгий рассказ как они стали замечать, что Михаил изменился в поведении, стал много есть по ночам, не спал до утра, а весь день просыпал до вечера. Как до этого открытый и честный мальчик стал скрытен, лжив и изворотлив. Все это случилось на первом курсе института, в который сын поступил без особых проблем так как отлично учился в школе. Михаил через полгода обучения стал часто пропадать до поздних вечеров где-то, а то вовсе не приходил домой ночевать.

“Мы подумали ну девушка наконец-то появилась! Даже обрадовались все. Так как парень он был робкий в общении с противоположным полом, в школе у него не было девушки. Сам он это и не отрицал, и не подтверждал. Стесняется мы считали. И не лезли особо. Главное запаха спиртного от него и перегара не было” - тихо продолжала мать.

И вот в один вечер он пришел домой. Мы были с мамой дома. Ирина Борисовна участливо кивнула головой. Сначала никто не на что не обратил внимание, Миша прошел в свою комнату и закрыл дверь. Но странно было что не поздоровался со мной и с бабушкой, хотя не ночевал дома. “Ничего, может устал, или настроение плохое, отойдет выйдет и все расскажет». Так было обычно раньше, каждый из нас посчитал одинаково. Но он так и не вышел. До позднего вечера мы слышали, он как будто играет в компьютер и не мешали. Ужинать, и даже в туалет не выходил.

Затем Светлана передала слово Ирине Борисовне «Мам расскажи дальше, сил больше нет». В разговор вступила пожилая женщина. С её слов, она проснулась от какой-то возни и шума на кухне. Вышла и увидела Михаила сидящего за столом над кастрюлей вчерашнего борща и половиной батона в одной руке а другой половник. И быстро с жадностью человека не евшего несколько суток поедал мокрый в борще батон и пил бульон из половника. При этом часть супа выливалась, текла по щекам и на одежду Миши, на пол, на стол. «Я ему говорю, Миша ты хотя подогрел борщ то? Давай подогрею». На что Михаил резко встал и как заорет «пошла вон сука, пошла, убью на…». Глаза при этом горели холодным светом безумства. Он никогда слова лишнего не говорил. А тут такое наговорил. Начал толкать меня руками в грудь, я чуть не упала. На шум прискочила Светлана. Боже что там творилось! Мы пытались успокоить его, умоляли, спрашивали что случилось. Но он ничего не отвечал, а только кричал неистово и рушил все вокруг. Бросал стулья, перевернул стол, снес кастрюлю, бил кулаком в холодильник, в общем, что под руку попадалось все крушил! Мы боялись что схватит нож. Но слава Богу ножи у нас в полке всегда лежат, не как у всех на столе, это еще с его детства так повелось, он залез маленький на столешницу и нечаянно коснулся ножей как-то когда я готовила и порезал пальчик, с тех пор приняли решение ножи прятать. При этом он кричал и бормотал что-то невнятное, не разборчивое. Это длилось примерно 20 минут. Потом он побежал в свою комнату, мы за ним, он пытался закрыть за собой дверь но мы помешали. Взяли его за руки с обеих сторон и усадили на кровать. Начали обнимать и успокаивать. Через несколько секунд тело его как будто обмякло, и он завалился набок, заснул. Всю ночь просидели возле кровати. Спал беспокойным сном, ворочался, бормотал, весь потный. На следующий день проспал все утро весь день и только под вечер проснулся. Сразу спросил что мы делаем в его комнате. Мы начали ему задавать вопросы. Не хотели звонить отцу, лишний раз беспокоить. Сначала решили выяснить сами. Он отвечал что ничего не случилось все хорошо мол. Однако мы ему рассказали что было вчера. Он не поверил. Но сомнение все таки было в его глазах, он сам признался что часть вчерашнего дня не помнит. Как так не помнишь растеряно восклицали мы!? Что с тобой происходит? Едем на прием к психиатру! Мы пугали конечно, не повезли бы. Пугали что все расскажем отцу, он побаивается Леонида. Но он упорно молчал. Мы оставили его в покое. Далее все складывалось более менее спокойно в наших отношениях. Он попросил прощения у меня и бабушки, мы пообещали что ничего не расскажем папе. Примерно через месяц я разбирала вещи его в стирку и выворачивала как обычно карманы джинсов и оттуда посыпался зеленый порошочек. Я вывернула карман больше и вытащила маленький полиэтиленовый пакетик и кусочки фольги. Это меня очень напугало. Тогда я еще не связывала находку с тем состоянием ночью. Я собрала весь порошок по возможности в пакетик вместе со всем. Отложила. Вечером он пришел. Я к нему: «Что это такое сынок?» Он глянул так как будто всегда ждал такого вопроса: «Не знаю что это и это не мое». Как не твое раз в штанах твоих? Он начал огрызаться и упрекать меня в том я лазаю в его вещах. «Унизительно так, знаете» со слезами на глазах прошептала Светлана. Мы дали ей воды и подождали пока успокоится.

Женщина продолжила свое повествование. Но я решила идти до конца. После ухода Михаила в институт. Начала проверку в его комнате. Я нашла массу пакетиков, фольги, остатков порошка, спичечные коробки, и самое главное что я нашла - это какой-то стеклянный прозрачный сосуд похожий на чайник, с тремя отверстиями различного диаметра и горлышками разной длинны. «Вот!» - она показала фото на телефоне всего что отыскала в комнате сына. Далее она рассказала все таки отцу обо всем, в том числе ночной случай. Отец жестко поговорил с Мишей. Однако Миша все отрицал. Это не его и «вы все мелочные воришки» он нас обвинял!

Еще через месяц прозвучал звонок. Представились что это из деканата института где учится Михаил. Сначала спросили где Михаил, жив и здоров ли он? Я напряглась. Что за вопросы? Его как раз сейчас не было дома. У меня задрожали руки. Дальше я узнала что студент не посещал занятия полгода и его отчисляют! Как так не посещал? Он каждый день уходил в институт говорю я. Приезжайте, мы все покажем, все равно вам его документы надо забрать. Я конечно съездила в институт в тот же день. Все так мне как обещали рассказали, показали журналы посещаемости и успеваемости. Я была просто в шоке! Вся моя жизнь перевернулась! Чуть не плача я вышла из кабинета декана. Тут слышу: «Простите вы мама Миши?». Ко мне подошла какая-то девушка: «Мы с Мишей учимся в одной группе, меня зовут Лена. Вернее учились в одной группе, его отчислили, вы вероятно уже в курсе». «Да, к сожалению в курсе..» - ответила я. «А с Мишей все в порядке?» - продолжала она. «Что вы имеете в виду?» - я вновь испытала неприятное чувство за грудиной. Я пригласила девочку на чашечку кофе в кафе. И мы поговорили. Одногруппница рассказывала все. Как Миша хорошо учился в начале. Но потом познакомился с одной девочкой с параллельной группы. «Эта девочка, Настя кажется, была странненькой мягко говоря» - вещала Лена. А в чем она странная? «Ну прическа у нее, лохматые волосы грязные, цвет волос кислый, одежда несвежая и мятая, вечно воняло от нее чем-то химическим, неопрятная она в общем была». Они стали с Мишей дружить. «Я так поняла что она познакомила Мишу со своей тусовкой». «Эта тусовка наркоманская, все об этом знают!» - заключила девушка. «Миша тоже начал с ней курить травку или еще что еще там я не знаю». «Они все постоянно под чем то, музыку дурацкую слушают, в компьютерные игры целыми днями долбятся». «В общем он еще какое-то время после знакомства с ней на занятия походил, а потом и вовсе пропал, мы не знали ваш номер иначе сообщили бы, Миша хороший парень, жаль его, в клинику его надо и от этой компашки изолировать!»

«Я не знаю как добралась до дома. Дыхание спирало. Напилась таблеток от сердца, давления, новопассит успокоительное». Поговорив на семейном совете мы решили что не будем ничего пока говорить сыну. А сначала решим что делать сами. Начали узнавать собирать информацию. Я позвонил знакомому врачу неврологу. Он однозначно сказал в наркологию его надо. И дал номер врача нарколога. Пошла на прием. Все рассказала. Но врач был такой в возрасте уже и как-то ко всему отнесся, грубо на мой взгляд. Начал говорить что страна катится по наклонной, наркоманов к стенке всех надо или за 101 километр, все в таком духе. Пугал что убьет сын убьет нас, обворовывать начнет и квартиру потеряем. Итак тошно знаете а тут он еще масло в огонь, зло как-то. Нарколог сказал что лучше сразу в психушку Мишу надо, мол условия там как в тюрьме, не убежит. А в гос.наркологиях свободный режим, захочет уйти никто держать не будет «напишет отказ от лечения и гудбай америка!»

В общем выслушала я его и пошла опустив руки домой. Ничего хорошего не будет и сына мы потеряли.

Я целыми днями сижу в интернете ищу, читаю про клиники всякие, центры, ужас что творится, и мрут там, и к батареям пристегивают наручниками и бьют! И секты всякие мозги промывают, зомби делают из людей! Это что за лечение то такое?! Куда пойти? Что делать то?!

Вот нашла в интернете ваш сайт. Написала вам, помните? Вы ответили тогда помню: «Из любой ситуации всегда есть два выхода, в данном случае жизнь или смерь, вы что выбираете? Если жизнь, то надо бороться и пробовать, искать, и все получится, будет результат, надо верить!»
Потом почитала про вас, так много всего, вы везде выступаете на телевидении посмотрела ролики с вашим участием вы все верно говорите. Вы работали во многих клиниках, были руководителем, точно знаете куда лучше определить с такой проблемой. Помогите пожалуйста!

Наша работа: Также выяснилось в ходе нашего анкетирования что родители звонили уже в наркологические клиники и реабилитационные центры. Но в них не устроило слишком высокая цена в некоторых и пугающее также методы госпитализации. Например, в одной клинике предлагали Михаила уколоть снотворным и насильно забрать из дома. Узнав какие цены берутся за лечение родственники все равно стали собирать деньги. Но все не решались звонить куда либо повторно. Хотя настойчивые звонки со всех центров шли с завидной регулярностью, сотрудники не уставали уговаривать приехать именно к ним, обесценивали и ругали другие клиники. Все это вызывало неприятие у них и недоверие. Мы предоставили список центров которые успешно зарекомендовали себя в работе с наркозависимыми. И имеют государственную аккредитацию. Это незаметны факт, но в нашей среде специалистов повышает доверие а главное это означает что центр несмотря на то что частный подконтролен. Многие центры либо скрывают отсутствие аккредитации, либо откровенно вводят в заблуждение касательно ее наличия.

Но самое важное поставить правильный диагноз пациенту! Мы еще не знаем какая точно проблема у Михаила. Все наши предположения пока строятся только на рассказе родных. Это немало и крайне важная информация. Но еще недостаточная для верного определения. Поэтому мы предложили привести Михаила к нам на прием. Дали четкие рекомендации как лучше поступить для того чтобы он согласился. Прошло чуть больше недели и родители с сыном появились в нашем офисе. Согласие Михаил дал приехать поговорить с психологом и не более, как выяснилось со слов мамы после.
Мы попросили выйти родителей из кабинета и остались с Михаилом наедине. После нескольких общих вопросов. Мы предложили ему пройти тестирование. Он согласился. В ходе тестирования Михаил задавал наводящие вопросы живо интересовался происходящим. Мы отвечали.

Завязывалось взаимная эмпатия. После тестирования пока наш сотрудник интерпретировал результаты и делал заключение, попутно начали предметно расспрашивать. Говорили аккуратно медленно но верно шли к своей цели. Цель заключалась в том чтобы Миша сам стал говорить о наркотиках! И это произошло. Он спросил увидев у меня на стене диплом врача какой врач я. Ответил что долго проработал наркологом и психиатром. Сейчас вот психотерапевт. Он заинтересованно задавал вопросы про клиники методы лечения, последствия употребления и многое другое. Мне выдумывать не приходилось, я просто пересказывал случаи из своей профессиональной жизни. Он молча выслушивал меня, продолжая засыпать новыми и новыми вопросами. Особенно тогда когда находил сходство со своей ситуацией в моих словах. В итоге Михаил перешел на свою историю, подробно рассказал весь анамнез. Поведал что употребляет марихуану и ее производные уже около года. Курит ежедневно доходит до нескольких раз в сутки. Поначалу употребление приносило «расслабление и радость, появлялась невероятная легкость в теле и повышенная чувствительность». Но потом чтобы достичь этого состояния требовалось все больше курить и чаще. Начало напрягать что после того как отпустит появлялась сильная тревога, страх что кто-то следит за тобой и подслушивает. «Доходило до того что даже иногда казалось, что в мысли кто-то залез и читает! Но когда покуришь ты Бог! Сам можешь читать мысли других, ты можешь все!» - улыбается. 

Мы зацепились за страхи пациента, значит критика хоть и не четкая пока еще, но есть. Начали раскручивать идею инвалидизации по психическому состоянию, потерю здоровья и даже жизни в результате повышенного травматизма. Показали ролики из социальных сетей где одурманенные наркотиком люди ведут себя неадекватно, попадают под колеса автомобилей, выпадают из окон, где их жестоко избивают и т.п. Кадры из псих. реанимации где происходят ужасные метаморфозы с человеческой личностью. Парень молча смотрел.

После окончания демонстрации роликов задал один единственный вопрос «Что делать?».

Мы ответили тебе решать, вся информация есть у родителей.

Кстати вот результат твоего теста почитай заключение. В заключении было написано что у испытуемого тревожно-депрессивное расстройство с зависимым от ПАВ (психоактивные вещества) поведением. В качестве саморегуляции при процессах тревоги склонен принимать ПАВ для снятия не комфортного состояния.

Михаил прочитав молча вышел из кабинета.

Мы позвали теперь родителей без сына. Дали рекомендации как себя вести и что говорить.
Вечером нам позвонила взволнованная мать. Светлана с радостью заявила что сын согласен на лечение даже сдал дома анализы (мульти-тест показал наличие в моче марихуаны). Мы пригласили их в офис.

Светлана при нас позвонила в реабилитационный центр который она выбрала с нами. Договорилась о госпитализации. Тут Михаил обратился ко мне: «А вы можете меня сами отвезти в клинику?». Мы переглянулись со Светланой. Я ответил: «Хорошо, поедем все вместе, так веселее будет!».
По прибытию в реабилитацию Михаил подписал все необходимые документы, мама прошла по всем помещениям, убедилась что нет там никаких «карателей», ознакомилась со всеми разрешениями на работу этого центра, побеседовала с программным директором. Первоначальный срок определили в 3 месяца реабилитации, а дальше посмотрят по состоянию процесса выздоровления. Михаил на это согласился. Цены в центре также приятно удивили Светлану. Несмотря на то что он находится в ближайшем Подмосковье и такие бытовые условия.

Катамнез: В итоге Михаил провел в центре почти 12 месяцев, добровольно продлевая реабилитацию. В настоящее время он является волонтером этого центра и помогает заблудшим ребятам встать на путь очищения. Посещает городские группы анонимных наркоманов. Собирается восстанавливаться в институте. С родителями вышел на новый высокий уровень доверительных отношений. Родственники спокойны и довольны.